Андрей Никитин: «Новгородская область меня удивила своей недолюбленностью»
39-летний губернатор Новгородской области Андрей Никитин (возглавляет регион с февраля 2017 года), в отличие от своего предшественника Сергея Митина, известен открытостью в общении с журналистами и новгородскими общественниками. Он активно ведет аккаунты в социальных сетях и соглашается на интервью с администраторами популярных сообществ о Новгороде во ВКонтакте. Стали своего рода традицией и мои ежегодные встречи с главой региона, на которых у меня есть возможность задать любые вопросы губернатору напрямую. Первая наша встреча состоялась в июле 2017 года, вторая — в ноябре 2018 года, нынешняя, третья — в конце сентября этого года. Ниже размещены наиболее интересные фрагменты этой беседы.
— Как вы оцениваете прошедшие выборы?
— У меня лично не было никаких сомнений, что Юрий Иванович [Бобрышев — Н.П.] победит. Важно, что в Госдуму прошел новгородец, потому что предшественник его [умерший в августе 2018 года депутат Александр Коровников — Н.П.] не сильно интересовался новгородскими делами, а депутаты, при всех нюансах, все-таки распределяют определенные деньги, и сейчас бюджетный процесс как раз начинается. Удачно, что Юрий Иванович вошел в бюджетный комитет. Он вообще-то довольно долго работал мэром, то есть точно знает всю местную повестку, и, главное, у него есть личный мотив сделать что-то в Москве для Новгорода, чтобы люди впоследствии помнили его добром.
— Проигрыш кандидата от КПРФ показал, что новгородцы не готовы поддерживать сталинистов даже в пику действующей власти?
— Эта странная женщина сначала сказала, что новгородцам не место в Государственной Думе, и что им надо сперва поучиться, чтобы в Госдуму пойти, а потом выпустила эти черные пиаровские плакаты свои… <…> Очень неприятно, когда вот так ни за что пытаются обидеть Новгородскую область.
— А часто область обижают?
— Сейчас нет. До этого область просто не видели, а теперь стали замечать. Условно говоря, когда распределяются федеральные деньги, есть некие усредненные вещи, в привязке к численности или еще к чему-то – туда, естественно, все регионы попадают. А есть другие, как, например, очень классная социальная программа по долгосрочному присмотру и уходу, когда стариков не в дома престарелых сдают, а социальные работники приходят на дом и помогают семье, где-то эту семью заменяют. Люди, которые все время ухаживают за близким родственником, — они ни уехать никуда не могут, ни в отпуск отправиться, и у них вариант так вот и жить, либо нанять сиделку, что очень дорого, либо сдать своего папу или свою маму в дом престарелых. А сейчас появилась вот эта форма, когда уже несколько тысяч человек на социальном сопровождении, и люди могут хотя бы уехать. Это дороже, конечно, но вот десять регионов отобрали, включая наш, дали нам субсидию на это дело, то есть мы часть своих денег на это потратили, часть федеральных.
— Как вы считаете, вы свою команду уже сформировали здесь, или она еще формируется?
— Команда всегда формируется, это бесконечный процесс.
— Но вот эти замены региональных министров, когда человек год с небольшим поработал и ушел, при нынешнем убыстряющемся ритме жизни норма или, скорее, означает, что чиновник не справился? Я имею в виду отставки Куимова, Татаренко, Вербило, Саволюк и некоторых других.
— У них у всех совершенно разные истории. Куимов прекрасно справлялся, но вернулся назад в Москву, в том числе по семейным обстоятельствам. Работой Татаренко я тоже был в целом доволен, но там, к сожалению, были допущены некоторые ошибки в плане контроля за подчиненными — министерство образования вообще одно из сложнейших. Мы многое делаем для того, чтобы система закупок во всех сферах была как можно более прозрачной. У нас, например, все больницы перешли на единую бухгалтерию в облаке, то есть я в любой момент со своего компьютера могу сравнить затраты, фонд оплаты труда, расходы больниц на лекарства; все они сейчас приобретают необходимое через совместные закупки. В чем смысл этой идеи? Больницы закупают один и тот же товар и в одно время на одной площадке, а поставщик дает общую скидку, это более эффективно с точки зрения общих затрат.
— А работой министра здравоохранения Антонины Саволюк вы тоже довольны?
— В целом да. Она уходит, но остается работать в отрасли — будет возглавлять областной Центр профилактики. У меня абсолютно к ней нет никаких претензий. Антонина Васильевна очень хороший человек, порядочный, честный, но ей нужно было делать тяжелейшую реформу. Главное, что система здравоохранения теперь не создает долгов, как раньше. При 600 миллионах просроченного долга через один-два года у нас в больницах закончились бы все лекарства, все бинты, и вот тогда бы мы получили настоящий социальный протест. Безусловно, еще есть что делать, но сейчас уже создана система, на которую можно наращивать мясо – делать ремонты, закупать оборудование и т.д. При Саволюк кстати снизилась смертность — пока еще непонятно на каком месте мы окажемся в рейтинге относительно других регионов, но реальные показатели снизились. Это произошло за счет вертолетов санавиации, отремонтированных дорог, маршрутизации скорой помощи и т.д. Это и есть результаты работы Антонины Саволюк, если вкратце.
— Выходит, основная проблема в коммуникации с обществом? Вы говорите о том, сколько всего делается, но многие новгородцы воспринимают происходящее критически.
— Люди во всем мире недовольны медициной, будь то Израиль или Дания, где наибольшая доля финансирования здравоохранения из бюджета, — среди датчан недовольных тоже, наверное, процентов восемьдесят. В Америке люди недовольны здравоохранением — там до больницы ехать 200 километров, а вызов скорой стоит 800 долларов. В нашем случае, наверное, надо было более своевременно и подробно обсуждать с людьми некоторые вещи. Возьмем наше экономическое министерство — там как раз стараются обо всем рассказывать, постоянно встречаются с бизнесом, и если вам интересна их повестка, вы легко можете в нее погрузиться даже через соцсети. Умение выстроить коммуникацию с людьми — это сейчас важная часть должностных обязанностей любого руководителя, который должен профессионально отвечать на запрос общества на открытость.
— То есть работу всех, кто за последнее время ушел из областного правительства, вы в принципе оцениваете высоко?
— Нет, вице-губернатор по внутренней политике Владимиров и министр культуры Вербило не справились со своими обязанностями, поэтому с ними было решено расстаться именно по этой причине.
— Обмануть вас часто пытаются?
— Постоянно, и это нормально — любого руководителя всегда и все пытаются обмануть. Но обмануть — это слово сложное, чаще пытаются где-то не договорить, упомянуть о сильных сторонах и забыть о слабых и так далее.
— Есть ли у вас собственные планы относительно того, какое время вы пробудете здесь губернатором? Скажем, один полный срок вы намерены отработать, а дальше? Или такое решение в наших условиях принимает только президент, который в любой момент может вас снять, куда-то назначить, и, получается, что вы здесь непонятно сколько проработаете?
— У меня есть определенные цели, и они, в том числе, связаны с завершением строительства значимых для региона объектов. Смотрите: Новгородская техническая школа — это 2021 год, аэропорт — 2024-й, Высокоскоростная магистраль — 2026 год...
— То есть вы планируете и на второй срок здесь остаться?
— Скажем так: я рассматриваю такой вариант с учетом всех необходимых для этого условий. Прежде всего, должно быть доверие президента, потому что без его доверия в нашей сверхцентрализованной стране смысла держаться за место нет — ты сделаешь только хуже людям, которые здесь живут. Второе — это, безусловно, желание самих людей. И третье — это мое понимание качества жизни — мне это должно быть интересно.
Понимаете, у меня в жизни была редкая возможность стать в 22 года директором завода. Представляете, как мне было интересно получить после института четыре тысячи человек в управление? И тогда у меня уже через год-полтора что-то начало получаться. Эти десять-одиннадцать лет, что я работал в бизнесе, мне было по кайфу добиваться результата, видеть как развивается завод, как мы становимся лучшим предприятием в стране, как нас начали видеть на мировом рынке и т.д. Я считаю, что и в АСИ я добился определенных результатов, за которые мне не стыдно. В том же мировом чемпионате WorldSkills поначалу Россия была 41-й. В тот момент, когда я ушел из АСИ, наша команда вошла в пятёрку лидеров, получив 12 медалей, а на чемпионате в Казани в этому году уже переместилась на вторую позицию. В рейтинге Doing Business мы были на 124 месте, а сейчас мы на 31-м — выше таких европейских стран, как Франция, Италия и Швейцария. Это тоже важно, и никто не верил, что так будет. Мне интересно было этим заниматься, и сейчас мне интересно то, что я делаю здесь. Кстати, Новгородская область с 53-го места в 2017 году поднялась на 14-е в национальном инвестрейтинге.
— Ваши представления о работе губернатора с тех пор, когда вы работали в АСИ, как-то изменились?
— Нет, мы же тогда общались со всеми губернаторами. В целом я понимал как функционирует власть в регионах.
— Одно дело общаться, а другое — почувствовать всё непосредственно на себе. То есть никаких больших открытий и неожиданностей эта работа вам не принесла?
— С точки зрения работы губернатора нет, с точки же зрения конкретно Северо-Запада и Новгородской области принесла, потому что я поначалу жил в Челябинской области, которая большая, разная, там постоянно что-то происходило, и советская власть туда вкладывалась. А Новгородская область меня удивила своей недолюбленностью что ли — то есть видно, что здесь в какие-то отрасли деньги не вкладывали уже очень давно. Не то, чтобы тут всё было и потом развалилось, а, видимо, это был некий второстепенный регион долгое время и потом в период Прусака был взлёт, достаточно сильный.
— С Прусаком вы общаетесь?
— Не часто, но общаюсь — стараюсь заезжать к нему два-три раза в год. Он интересный мужик, его интересно послушать, у него есть хороший опыт. И с Митиным общаюсь достаточно регулярно — он очень активно и плодотворно занимается вопросами АПК на уровне Совета Федерации.
— Вообще вы замечаете в новгородцах некоторый специфический, гипертрофированный негативизм?
— Да, замечаю, но у этого есть свои основания.
— Основания, разумеется, есть, но если не пытаться преодолеть этот негативизм, то, наверное, сложно будет что-то построить? Ведь можно даже улучшить экономику, а люди все равно будут считать, что все плохо.
— Знаете, если человеку 50 или 60 лет, и ему «всё плохо», то, скорее всего, вы его уже не переделаете — это молодежи можно что-то интересное дать. Новгород очень интеллигентный город, но при этом с отсутствующей для интеллигентного города инфраструктурой.
— А что бы вы взяли за образец современного города, на который Новгород мог быть равняться?
— В России — это Томск. Чтобы быть на него похожим, нам надо нарастить долю студентов. В Томске примерно сто тысяч студентов на пятьсот тысяч населения. За рубежом — это тот же Нью-Хэйвен, где Йельский университет.
— Вообще с сокращающейся численностью населения в Новгородской области можно что-то сделать? Или можно лишь немного укрупнить наш университет?
— Вот когда университет разовьем хотя бы до 20 тысяч обучающихся (а сейчас в нем больше 10 тысяч), чтобы каждый десятый житель города был студент, тогда уже можно будет и говорить. Новгородский университет — единственная точка, которая может придать региону субъектность и изменить город.
— Как вы оцениваете работу мэра Великого Новгорода Сергея Бусурина? Не разочаровались в нем за год?
— У горожан всегда есть вопросы к мэру. Бусурин — порядочный мужик, и он очень старается. Но тут сильно мешает наличие кадрового пылесоса в виде областной администрации (улыбается), потому что всех, кто есть, мы забираем к себе. К сожалению, мы сейчас наблюдаем поколенческий провал — есть ребята совсем молодые, и есть кадры совсем возрастные. Те, кому 35-45, в свое время отсюда уехали, а вернуться, как показывает пример Куимова, не всегда просто.
— Год назад я вас спрашивал — является ли Бусурин вашим человеком или вы к нему присматриваетесь, и вы ответили, что пока присматриваетесь. Теперь можно сказать, что он член вашей команды?
— Безусловно, мы работаем в одной команде, как и все главы районов — члены моей команды. Важно понимать, что команда — это люди, которые разделяют с тобой одни ценности и цели.
— А все главы районов разделяют ваши ценности?
— Сейчас, в большей степени, да.
— То есть отставок среди глав районов в обозримой перспективе не планируется?
— В Мошенском районе принял решение оставить свой пост Кондратьев, ушел Ерёмин из Демянского района в мэрию Великого Новгорода — он неплохо проявил себя в управлении муниципалитетом, есть успехи в благоустройстве и в целом по Демянску видны изменения к лучшему.
— Есть планы по преобразованию муниципальных районов, ведь некоторые из них имеют численность населения по 3-4 тысячи человек?
— Нет, и я не считаю это правильным, поскольку это сразу стирает всю привычную карту, да и расстояния там немалые. У нас 120 поселений – мы на самом деле их будем сокращать, но и то будем это делать исключительно добровольно. Где-то сокращение одного поселения экономит району пять миллионов рублей за счет зарплаты чиновников этих поселений. Мы примем закон в этом году, по которому все эти деньги будут оставаться в районе, и дадим право районам сокращать поселения, причем это только по согласию самих жителей можно делать. И дальше в каком-то поселении будет вынесен на обсуждение вопрос: хотите оставить чиновников или хотите, чтобы каждый год пять миллионов шло на благоустройство вашей деревни.
— Если бы вас попросили по пятибалльной шкале оценить уровень коммуникации между правительством области и населением, вы бы какую оценку поставили?
— Четверку. У нас никто сейчас от людей не бегает, никто не боится разговаривать.
— Что нужно сделать, чтобы была пятерка?
— Для этого нужно научиться лучше объяснять свои действия до того, как принимаются серьезные решения, готовить людей к переменам. У нас есть отличные примеры местных инициатив, когда людям в районах дали возможность самим выбирать, куда потратить деньги, и началась движуха. Есть не самые блестящие примеры, как в здравоохранении.
— Если говорить о новгородской элите и, в частности, о местной бизнес-элите, вы со всеми, с кем было можно, выстроили конструктивные отношения?
— У нас прекрасная бизнес-элита, если говорить о производственниках. У нас интереснейшие компании — тот же «Лактис», куда мы с Орешкиным [министром экономики РФ — Н.П.] ездили, собственник – новгородец, всю жизнь здесь проживший, — не продался ни Вимм-Билль-Данну, ни Пепси-коле и сделал компанию мирового класса. Те же Можжерины в Боровичах или владелец «Мякишей» — это люди, которых очень мало в стране. И это огромная ценность, что у нас регион не колониальный, и большинство собственников живет здесь.
— Но Кантор-то живет за границей.
— Это единственный пример. И это не мешает ему любить наш город. При его поддержке в области создается гериатрический центр.
— Зато это самый крупный собственник.
— «Акрон» — это серьезный налогоплательщик. Но это не единственное крупное предприятие в области.
— Но ведь получается, что мэр Новгорода у нас выходец из «Акрона», председатель городской Думы — тоже. Власть в городе принадлежит господину Кантору?
— Прямого финансового интереса для получения власти у него нет — участки им не нужны, дома они не строят, барыжить какими-то там банями на набережной — это точно не их профиль. У «Акрона» здесь, в первую очередь, люди живут — около 30 тысяч человек работников с семьями, которые хотят хорошие школу, дорогу, больницу. То есть перед любым предприятием стоит элементарная задача: если у тебя город некачественной городской средой, то ты будешь доплачивать зарплату за низкое качество жизни. Условно говоря, за то, что у тебя тут вахта и полное отсутствие чего-либо, поэтому, конечно, они заинтересованы, чтобы город развивался.
— Привлечение нового бизнеса и инвестиций в регион планируется?
— Тут же есть два пути — либо экстенсивный рост и больше предприятий, либо бóльшие мощности на существующих производствах. У нас все новгородские предприятия делают программы перевооружения, очень много вкладываются. Сейчас «Сплав» полностью переоборудуется, тот же «Акрон» каждый год что-то у себя строит. То есть мы, в первую очередь, увеличиваем производственную мощность тех предприятий, которые уже есть.
— А новые какие-то предприятия появляются?
— SC Johnson открылся американский, еще парочка строится — что-то с российским капиталом, что-то с участием иностранного. SC Johnson, единственная, кстати, реальная американская инвестиция в нашей стране за последние три года, и она пришла именно в Новгородскую область.
— Вообще бизнесу сейчас лучше просто не мешать работать или вы его как-то еще и координируете, может, встречаетесь время от времени с предпринимательским сообществом?
— Мы помогаем развиваться там, где это возможно, помогаем заходить в федеральные программы, в нацпроекты, в экспортные программы. Где-то я занимаюсь этим лично — все зависит от уровня задачи. Разумеется, мы никогда не вмешиваемся в их текущую работу, никого не координируем, но мы стараемся привозить им федеральных чиновников и делать так, чтобы эти федеральные чиновники что-то делали для новгородских предприятий.
— А как эти федеральные чиновники к нам сейчас относятся? Что сделать, чтобы федеральное правительство больше внимания обращало на Новгородскую область? Пытаться занять более высокие места в каких-то рейтингах?
— Нужны истории успеха, реализованные проекты вроде той же Новгородской технической школы. Но и рейтинги тоже важны – некоторые из них были разработаны самими губернаторами в рамках Госсовета, мной в том числе.
— Чтобы начали расти зарплаты у новгородцев, что можно сделать? Или это будет происходить по чуть-чуть, по мере реализации всех этих программ?
— Мы внимательно смотрим на те компании, которые платят сильно ниже средней величины по району. Главы районов вызывают их к себе и спрашивают: «Почему ты не можешь платить больше?» Конечно, никаких особых рычагов у нас нет, но помогать тому, кто пользуется ситуацией и искусственно занижает зарплату только потому, что другой работы в районе нет, мы не будем. Важно помогать бедным семьям через так называемые социальные контракты. Наша область стала одним из пилотных субъектов, где это уже внедряется в рамках борьбы с бедностью. Соцконтракт позволяет гражданам получить финансовую помощь на развитие личного подсобного хозяйства: приобретение скота и птицы, сельскохозтехники, строительство или ремонт жилья и хозяйственных построек и т.д. За период с 2013 по 2018 год в целом в Новгородской области было заключено более 150 социальных контрактов. С начала этого года помощь от государства в этом виде получили уже более 50 семей.
Вообще этот год у нас должен быть неплохой по увеличению доходов региона. Будет увеличена поддержка местных инициатив, а муниципалитетам будут переданы дополнительные средства от налоговых поступлений, чтобы на местах люди сами решали, на что потратить деньги. Безусловно, я верю в перспективы Новгородской области.
— Что сейчас является тремя главными препятствиями для реализации ваших планов по развитию региона?
— Время, время и время. Нам надо развиваться быстрее, чем остальные регионы, но времени, к сожалению, на то, чтобы все успеть, порой остро не хватает.
Фото из личного архива Андрея Никитина.
Источник: 53 новости
