Архив раскрывает тайны. Об одном «литературном» скандале
В хранилищах государственных архивов Новгородской области — сотни тысяч документов. Прикосновение к каждому вызывает трепет сопричастности подлинной человеческой жизни, закончившейся десятилетия, а может быть и столетия назад, но готовой говорить с нами, живущими сегодня. «53 новости» и государственные архивы Новгородской области публикуют цикл очерков, который может стать бесконечным. Бесконечным, как судьбы людей, стоящие за длинными номерами и шифрами «единиц хранения». Возможно, генетический код нашей земли зашифрован в них…
В Государственном архиве Новгородской области хранится примечательный документ – рапорт настоятеля Перекомского монастыря, адресованный настоятелю Юрьева монастыря и благочинному новгородских монастырей Геронтию: «Во исполнение предписания Вашего Высокопреподобия от 15-го сего ноября <1862 г.> за № 103 имею честь донести: что во вверенном мне Перекомском и в заведываемом мною Клопском монастырях означенный в предписании отставной чиновник Лев Логинович Камбек прежде не проживал и ныне не проживает».
Государственный архив Новгородской области. Ф. 712 Оп. 1 Д. 6 Л. 5
Рапорты такого же содержания составляли в это время настоятели соседних новгородских монастырей.
Документ требует значительных комментариев.
Лев Логинович Камбек (1822 – между 1866 и 1871) стал героем статьи С.А. Рейсера; Соломон Абрамович рассмотрел его как карикатурную фигуру журналиста, «ушибленного» гласностью: «… именно к ним вернее всего можно применить слова пословицы о горе, родившей мышь. <...> Они растрачивали свои силы на мелочи, не видя из-за леса деревьев».
Ученый описал характер обличений Камбека: они выразились как в статьях, так и публичных выходках, часто граничащих с хулиганством. Почти всегда эти обличения касались частной проблемы, — уместно вспомнить пословицу о буре в стакане воды. Скандалы часто вызывали шумный общественный резонанс, выражавшийся в газетных фельетонах, эпиграммах и т.д.: Камбек, этакий неуёмный протестант, стал излюбленным героем поэтов-сатириков 1860-х годов.
Ф.М. Достоевский в статье «Необходимое литературное объяснение по поводу разных хлебных и нехлебных вопросов», опубликованной в первом номере «Времени» за 1863 год, сообщал горячую литературную новость: «… я в ужас пришел, когда вдруг разнеслась было весть, что Лев Камбек оставляет литературное поприще. Что ж будут делать наши виршеплеты, фельетонисты и вообще все они, гордо считающие себя предводителями прогресса нашего, подумал я с горестью? Ведь «Век» и Лев Камбек служили к пропитанию целых туч прогрессистов наших с их малыми детьми такие долгие, длинные годы!.. Страшно было прогрессу и обществу, когда еще года полтора тому назад (экая старина!) исчезла первая рифма – «Век», похороненная журналистами-гробокопателями. И вот теперь исчезает и вторая: Камбек».
Новость, вызвавшая у Достоевского иронические сочувствия в адрес «прогрессистов», была опубликована спустя полтора месяца после безуспешных поисков Камбека в новгородских монастырях. Оба события, как мы покажем ниже, тесно связаны. Скандал, устроенный Камбеком на Соснинской (в то время ее еще называли Волховской) пристани близ Чудова в первых числах сентября 1862 года, едва не стоил ему нескольких лет тюремного заключения.
Обстоятельства скандала широко обсуждались в прессе того времени, обрастая массой подробностей.
В одном из сентябрьских номеров сатирической «Искры» была перепечатана статья из «Северной пчелы», дополненная смешными комментариями от редакции:
«8 сентября назначено было в Новгороде открытие памятника тысячелетия России и празднество по случаю переложения мощей св. князя Владимира. В Новгород устремилось всё — и патриоты, и люди благочестивые, и праздные, разумеется, зрители, как бывает при всех торжествах.
В газетах было объявлено, что пароходы от Волховской станции до Новгорода 6 и 7 сентября скорые будут отходить в 2 часа 30 м. дня, буксирные в 11 часов утра, — 8-го же, 9-го, 10-го сентября пароходы будут отходить с Волховской станции в Новгород в 4 часа утра и в 5 часов вечера.
<…> Последствия этого были поистине плачевные, впрочем, не для компании, к которой мы — признаемся откровенно — не чувствуем ничего, кроме самого искреннего озлобления, — а для публики! Корреспондент «Северной Пчелы» рассказывает, что, во время его прибытия, т. е. в 4 ½ часа (7 сентября — А. К.) , «народу собралось уже видимо-невидимо: много было таких, которые дожидались еще с 9 часов вечера (каково!) Кто поместился в харчевне, неизвестно почему названной кафе-рестораном, кто сидел на пристани, народ в лежку растянулся на берегу Волхова, и никто не мог понять, почему нас не везут». Каково! Можно ли вообразить большее неуважение компаний к публике! Тысячи народа на месте, в продолжение полусуток, не могут получить сведений, почему их не везут!»
Легко понять негодование пассажиров, которые хотели посетить праздник, но застряли на пристани. Камбеку было легко взволновать людей:
«Вот в это-то время на защиту угнетенного народа и явился г. Камбек. Он первый подал голос потребовать директора. Директор спал. Его разбудили. Он явился, но вместо того, чтобы, в виду волнующейся публики, сделать немедленное распоряжение об открытии касс и отправлении парохода, он пустился в объяснения... и не успел объясниться... <…> Волнующаяся толпа под предводительством г. Льва Камбека бросилась на пароход.
<…> Путешествие наше продолжалось благополучно. Публика, довольная собой и Львом Камбеком, шумела, пароход подвигался. В буфете оказалась только четверть ведра водки и чай; все это было очень скоро выпито и закушено остатками ветчины.
<…> Чрез пять минут уже на палубе пили здоровье Камбека и кричали браво. А между тем по сторонам то вправо, то влево показывались деревья с соломенными щитами и толпой разряженных крестьян на берегу: они с вечера еще ждали Государя.
Завидя наш пароход, они снимали шапки и в недоумении смотрели на нас: но Камбек тотчас же подавал сигнал, и вдруг вся толпа начинала кричать, бросала шапки вверх и бежала по берегу с громким криком – ура. Таким манером надули мы деревень пять или шесть. Наконец, часов в 12 приехали мы в Новгород».
7 сентября 1862 года в 12 часов, когда захваченный Камбеком корабль прибыл в Новгород, Александр II и многие члены царской фамилии поездом выехали из Колпина, а в два часа с четвертью с Соснинской пристани отправились в Новгород на праздник.
События на Соснинской пристани были описаны в поэтической форме. Дмитрий Минаев посвятил Камбеку большое стихотворение «Призвание Льва Камбека в Новгород в 1862 году» с подзаголовком: «Опыт современного эпоса».
Произошедшие события, думается, легко было осмыслить в политическом ключе, однако Минаев не преувеличил ни масштаба личности Камбека, ни значения его вызывающего поступка:
… Хочу я прославить теперь похождения мужа Камбека.
Пою о деяньях его и о подвигах истинно львиных
(Недаром прозвание Льва получил он еще на крестинах).
Начнем же, о муза, собравшися с духом и мощью заранее:
В поддевке, в смазных сапожищах и смуром славянском кафтане.
С кудрями под мурмолкой шапкой, с брадой, от рожденья не бритой,
Уж много годов на Руси стал известен сей муж именитый.
<…> Плаксивых детей усмиряли пугающим именем этим;
Где двое дрались меж собой — Камбек там, бесспорно, был третьим;
Где только кулак поднимался, хоть будь то за Волгой, за Доном,
Он всюду являлся на кары каким-то зловещим Сифоном —
В гостиных, в театре, в харчевнях, в вагонах, в уездных этапах
Особым чутьем открывая скандалов удушливый запах.
<…> Но стойте, миряне! смиритеся духом и в ряд становитесь:
Спасет вас всё он же, Камбек, обличенья упорного витязь,
<…> Сверкая глазами от гнева и ноздри раздувши широко,
Летал он и мчался в народе, как в Африке знойной сирокко,
Директора громко он кликал и звал он кассира к ответу:
«Я Камбек, известный Лев Камбек! Статью напишу я в газету.
Я громы протестов низвергну, я все перед миром раскрою…»
и т. д.
Напротив, новгородские власти отнеслись к поступку Камбека со всей серьезностью. С.А. Рейсер в упомянутой статье опубликовал заявление арестованного хулигана, из которого видно, что Камбек обвинялся в политическом преступлении, а трехмесячные его розыски (проводившиеся и в новгородских монастырях) были санкционированы по запросу губернатора: «7-го сего <1862 г.> декабря заарестовали меня по делу о завладении будто бы мною парохода на р. Волхове во время тысячелетия России и распорядились о высылке меня в Новгород под стражею по случаю обвинения меня кроме того новгородским губернатором Скарятиным в кощунстве над чувствами верноподданных к своему государю», — оправдывался Камбек на следствии.
История окончилась для скандалиста благополучно: в 1863 г. Камбек объявил о своем уходе из литературного мира и стал распорядителем «Хуторка» — единственного в то время увеселительного заведения на Каменноостровском проспекте в Петербурге, привлекавшего публику канканом.
Празднование тысячелетнего юбилея Российского государства совпало с эпохой реформ Александра II. Люди в то время ждали перемен, и это чувство соседствовало с отрицанием всего старого. Случай с захватом парохода, идущего в праздничный Новгород, является ярким свидетельством этих перемен в русском обществе.
Анатолий Вячеславович Кошелев, старший научный сотрудник отдела использования документов Государственного архива Новгородской области
Источник: 53 новости
